Смотри ты, какой твердый мужик," - подумал он о руководителе. А ведь тот рассуждал, без сомнения, несерьезно. Авось пронесет... А вдруг - нет? Ведь задавит! Никто из них никогда не имел дел с лавиной и поэтому никто не мог представить себе все последствия этого. Но в популярной книге американского лавинщика Отуотера был описан случай, когда человек погиб под слоем лавинного снега толщиной всего около тридцати сантиметров.
"Сейчас снег влажный, тяжелый. Сцепление его со склоном хорошее, да и не так уж круто здесь, но ведь все может быть: у Отуотера есть свидетельство, как на тридцатиградусном склоне людей лавина давила!", - думал он. Но как убедить ребят, для которых авторитет руководителя был бесспорным, снять палатки, перенести их и все снаряжение хотя бы в сторону, или, что еще лучше, вниз на плато? Ведь все устали и уже улеглись, согрелись. "Что делать?", - он обхватил голову руками:"0х уж эта идея единоначалия - она меня задавила: я не могу протестовать. Каждый из нас привык подчиняться, будучи участником. Даже если требования начальника абсурдны. Наследие тоталитаризма… Конечно, единоначалие - необходимость на маршруте. Способность к подчинению руководителю группы - одно из важнейших достоинств участника: от этого в большинстве случаев зависит безопасность людей. Все претензии - на разборе маршрута после похода. Конечно, умелый и уверенный в себе руководитель, имеющий авторитет в группе, ценящий мнение товарищей, не преминет обсудить все тактические и психологические просчеты за вечерним чаем на биваке, но на маршруте во время движения - только единоначалие! Однако нынешний "шеф", похоже, не мучил себя сомнениями. Кто он?», - припомнил виденную краем глаза анкету: третий разряд по альпинизму (два сезона в горах), второй разряд по горному туризму (еще четыре сезона, причем наверняка совмещенные с альпинистскими). То есть, от силы - сезонов четыре-пять в горах. Мало: горы любят опыт. "А парень он видный. И спортсмен отличный - хороший скалолаз, физически сильный, смелый. Ни разу не терялся ни в каких обстоятельствах, волевой. Умеет подчинять себе. Лидер! Молодой - почти сверстник им всем. Все вместе взятое – авторитет. А чем ты с ним сравнишься?",- подумал он о себе: - физически и технически мы на одном уровне, но ведь ты для них - "старик", твоя анкета - нечто реликтовое: бывшая слава скрыта в тумане времени...", - он грустно вздохнул, -"Что же делать?" В лицо ударил новый порыв ветра. Снова поднималась метель. Он чертыхнулся и полез в палатку. В палатке пахло спиртом. "Батя, осторожно, тут твоя порция стоит - ему посветили фонариком, он увидел сухарь, полбанки консервов и полиэтиленовую крышку от фляги, полную спирта. "Спирт пили, идиоты!», - с отчаянием подумал он. И тут вдруг у него возникло громадное желание опрокинуть в рот этот спирт, залезть глубоко в спальный мешок, закутаться с головой и плевать на все! С большим трудом подавил это в себе, отодвинул осторожно полог палатки и вылил спирт в снег, подумав при этом «Кощунство…». "Старик, быстрей задраивай, а то холодно...", - сонным голосом попросили рядом. "Мужики, - сказал он, - Послушайте меня! Палатку застегивать нельзя: ночью может пойти лавина!". "Далась тебе эта лавина,- пробормотал сосед, - Ложись быстрее!». "Какое поразительное легкомыслие!", - подумал он. Есть уже расхотелось, поэтому свою порцию он выставил на улицу под скат палатки, расстелил коврик, быстро положил мешок и влез в него, не разуваясь. За стенкой палатки расходилась пурга, хлопала крыша, гудели оттяжки. Палатку он оставил расстегнутой, но обе половинки входа соединил вместе и внатяжку запихнул нижний их край под ледорубы, служившие стойкой. В палатке стало тепло, и в другое время он мгновенно забылся бы крепким сном, но сейчас сна не было. Он чувствовал в себе все более сжимающуюся пружину, сжатый комок нервов и мышц. Страх, отчаянье, бессилие ощущал он. "Такое, наверное, испытывали идущие на казнь..," - подумал с горечью. И все же усталость после двадцатичасового перехода одолевала. Временами он впадал на короткое время в забытье, ему виделись жена, сын. Парню было уже четырнадцать, но в своем забытье он видел сына четырехлетним карапузом. Мальчишка махал ему рукой с перрона и вдруг громко закричал "Папа, лавина!". Он удивился, но тут же очнулся. Было очень тихо, и среди этой тишины обостренный слух уловил нарастающий шорох, похожий на шипение змеи. Этот звук был ему хорошо знаком, он заорал что есть силы: «Лавина!», толкнул соседа и, выпрыгнув из палатки, покатился кубарем вниз по склону, забирая в сторону, каждую секунду ожидая удушающих объятий лавины... Когда он остановился и сдернул шерстяную шапочку, сползшую на глаза, то вначале поразился призрачной яркости сверкающего под луной снега и глубокой тишине. Звезды во главе с луной смотрели на него, исходя голубым светом, который отражался от снежных гребней, скрытых от луны тенью скального коридора. Эта сверкающая торжественная тишина вокруг была прервана каким-то утробным громом. Он посмотрел в сторону, откуда донесся этот звук, и увидел, как с противоположного гребня сорвалось серебристое облако и, медленно рассеиваясь, падает вниз по скалам: к утру чуть подморозило, и сразу же пошли лавины. Он посмотрел вверх по склону, увидел темный след своего падения, но палаток не было видно, склон был чист. Он понял, что произошло ужасное.Глубоко проваливаясь в снег, он изо всех сил побежал к тому месту, где стояли палатки. Вернее, ему казалось, что он бежит, но на самом деле он карабкался по склону, с трудом вытягивая ноги из снега, задыхаясь и хрипя. Этот десяток метров, отделявший его от бывшей площадки, показался ему километром. Время, казалось, растянулось до бесконечности, но вот он обнаружил, что лежит, жадно хватая ртом воздух, у начала своего следа падения по склону. Сердце гулко бухало, во рту появился привкус крови, одолевала тошнота. Он заставил себя встать. Какая-то пелена застлала глаза, но постепенно прояснилось, и он смог оглядеться. Лавина пришла по старому пути и остановилась как раз на площадке, где стояли палатки. Толщина ее на взгляд была не более полуметра. Он начал копать там, где стояла меньшая палатка, и где слой снега, казалось, был тоньше. В горячке он начал копать руками, ломая ногти и обдирая в кровь пальцы: лавина, как это обычно бывает, смерзлась при остановке. Случайно наткнулся на алюминиевую ложку, работа пошла быстрее. Он копал узкую траншею, которая должна была пройти поперек палатки. Копал, не замечая, что говорит вслух: "Ребята, держитесь... сейчас... Я быстро»... Время остановилось. Траншея удлинялась, ее стенки были исчеркана красными полосами - это были следы крови из его рук, он не ощущал боли: руки уже потеряли чувствительность. Вдруг он откопал край палатки. Вспомнил, что на поясе должен быть нож, нащупал его с трудом. Черенок ложки давно отломался, поэтому нож был весьма кстати. Горячка прошла, он стал работать более размеренно, появилось чувство времени, и в душе росло отчаяние и неуверенность: из - под снега не было ничего слышно. Страшное предчувствие сжимало сердце, он не поддавался, рубил и резал ножом снежные кубы и сталкивал их вниз по склону…
Первым, кого он откопал, был тот паренек, что называл его батей. Парнишка лежал на боку, подложив руки под щеку и подогнув ноги. Казалось, сладко спал: белая смерть и застала его во сне. «Сынок, вставай, вставай...», - приговаривая так, он пытался нащупать пульс, но руки совсем одеревенели и ничего не ощущали. Он припал губами к застывшему лицу, но почувствовал только ледяной холод. Тогда он приложил щеку к холодным губам парня и не ощутил даже следа дыхания. Не веря, скользнул губами к шее, где должен был биться пульс. Пульса не было. "Что ж ты, сынок, надо было хоть чуточку обождать...",- слезы жалости и отчаяния текли по лицу, дрожали в глазах колючие тени от зазубренных скал...
Второй, которого он толчком предупреждал о лавине, лежал лицом вниз, наполовину вывалившись из палатки: его накрыло в момент попытки выбраться. Руки были неестественно вывернуты, рот забит снегом, лицо и шея покрыты синими пятнами. Когда он увидел эти пятна, то понял, что наступило утро. Он сидел на снегу, смотрел на погибших, и чувство безысходности, тоски и одиночества овладело ним. Вокруг расстилалась безжизненная снежная пустыня, было ясная и тихая заря, и солнце уже коснулось окрестных вершин. Вдруг он услышал снова знакомое шипение: сверху на него скользила еще одна лавина. Медленной белой змеей ползла Смерть, но он безразлично смотрел на ее приближение и не делал никаких попыток убежать. Ему казалось, что только эта змея царствует в окружающем безмолвном мире, он впервые подумал о том, как все это глубоко враждебно человеку, его чувство любви к горам было подвергнуто жестокому испытанию и сменилось чувством глубокого безразличия. Тенью прошла мысль о том, как призрачна, ничтожна грань между жизнью и смертью: он уже не сомневался в том, что все его друзья умерли. И ему захотелось остаться здесь с ними навсегда, вмерзнуть в этот ледник, но избавиться от чувства неизбежности смерти, беспомощности, невозможности вернуть к жизни молодых и здоровых совсем недавно ребят. " Ну почему я не настоял на своем?!",- думал он, обхватив голову руками и забыв обо всем: пережить их смерть оказалось страшнее, чем заглянуть ей в глаза самому...
Лавина остановилась в полуметре от места трагедии, постепенно замедлив движение. Когда он увидел это, то безразлично подумал о том, что горы и на этот раз были к нему снисходительны. Он встал и начал откапывать большую палатку найденным листом дюраля..
…Это был самый длинный в его жизни спуск в долину, и горы качалась вокруг в диком и бессмысленном танце, скаля коричневые зубы острых гребней. Он шел вниз один. Однажды впереди увидел руководителя группы, который шел так же медленно и неуверенно, как и он, глубоко проваливаясь в снег. «Стой!», - прохрипел ему в спину. Тот обернулся. Лицо его было в страшных синих пятнах, кривая улыбка тянула вбок синие губы, взгляд, казалось, прожигал насквозь: "Ты почему оставил ребят?", - спросил, а голос при этом был похож на шипение лавины. Потом все провалилось во тьму. Ледяной холод обжег лоб и щеки. Он открыл глаза, увидел падающий на лицо снег и понял, что это был бред, но очередная лавина, зацепив его краем, сбила с ног. С трудом встал и пошел. Потом еще несколько раз все начинало кружиться бешеной круговертью, и когда он снова ощущал себя лежащим в мокром снегу, то удивлялся, что еще жив. Однажды, лежа и не находя в себе сил встать очередной раз, он услышал гулкий выстрел. Привстал, осмотрелся. Никого, только белое безмолвие вокруг, изредка нарушаемое рычанием лавин в дальних скалах. И только когда он вышел к склону, на котором вчера его одолевало предчувствие беды, то понял, что принял за выстрел отрыв огромного пласта снега, скатившегося далеко вниз и оголившего этот склон.
…Поздно вечером к костру, у которого пели под гитару, из темноты вышел седой старик с воспаленными глазами, потянулся к сигарете черными пальцами, сел и попросил вызвать под перевал спасотряд для транспортировки погибших в лавине туристов, после чего потерял сознание, не успев прикурить.
…При погрузке тел в кузов вездехода хватал их за одежду забинтованными руками, плакал и что-то бормотал, заглядывая в мертвые лица… «Он просит у них прощения», - сказал один из спасателей подошедшему другу, - «Надо ехать,- ответил тот, - « а то не успеем в морг до темноты…»
Из докладной записки начальника спасательного отряда.
Группа совершила значительные тактические просчеты при движении
по маршруту, надеясь на свою физическую и техническую подготовку.
Лавинный вынос достигал в толщину восемьдесят сантиметров и в ширину - шесть метров, Лавина двигалась относительно медленно, и если бы не сильная усталость и не выпитый перед сном спирт, то участники имели бы реальный шанс спастись. То же самое можно сказать и о том случае, когда палаточный лагерь был бы установлен на 6-10 метров в стороне от пути схода лавины по старому руслу, но место установки палаток и в этом случае можно назвать чрезвычайно опасным ввиду возможной подрезки склона в процессе работ по подготовке площадки.
Все шестеро участников умерли практически мгновенно от сильного давления лавинной массы, за исключением двоих (участника и руководителя), которые задохнулись под лавиной, пытаясь выбраться из палатки. Участник группы, оставшийся в живых (седьмой), предпринял все возможное, чтобы откопать товарищей из-под снега, в результате чего получил сильное обморожение рук и был в процессе спасательных работ транспортирован в больницу. ..
......................
Константин ЛИСОВЕЦКИЙ,
инструктор горного туризма,
инструктор альпинизма,
жетон спасателя
Факт, описанный в рассказе, к сожалению, имел место в действительности.
Все остальное придумано автором, который руководил тогда спасательными работами.