На живописном берегу среднерусской, равнинной речушки Клизьмы, укрытые от посторонних нескромных взглядов зарослями чапоралля, сидели, закинув удочки, три рыбачки. Одна из них в плащ-палатке из сиреневого шифона, отороченной кружевами по силуэту, вытащив из реки очередную добычу, гамбузию граммов на шестьсот, сладко затянулась сигаретой "Гитана", с притворной печалью вздохнула.
– Нет, девчонки, видно долопихта мне сегодня не поймать.
Другая, пышнотелая блондинка, в синем бархатном платье из крепа для рыбалки, усмехнувшись, посмотрела на нее и ответила не без иронии.
– Да ты, Светка, просто заелась! У тебя две бранхиоики, чернопах, гамбузия и зубобрюхер. А у меня только одни ложноперды.
– А ты не завидуй, а подсекай вовремя! – парировала Светка. Третья, молчавшая до сих пор, вытащив зеркальце из маленькой рыбацкой сумочки с серебряной застежкой, подкрасила губы и сказала строго:
– Меньше болтайте, девочки, больше поймаете!
Девчонки дружно расхохотались.
– Вишь, Лизка какая строгая! – сквозь смех произнесла пышнотелая, – Она вообще нынче ничего не поймала, вот и нервничает.
– Вам смешно! – ответила Лизка. – А мне опять с Гришкой собачиться. Опять, скажет, что я к своему хахалю ходила. Как я ему без рыбы докажу, что на самом деле, на рыбалке была? Я уже неделю к своему Игорю не хожу!
– И я к своему Никите не хожу уже три дня! – сказала пышнотелая.
– А я месяц к своему Жорке не хожу. Да что к ним ходить? К дуракам! Когда такой клев! – воскликнула Светка, вытаскивая на берег сверкающего в утренних лучах восходящего солнца отчаянно бьющегося носорыла.
– Опять! – с досадой хлопнула себя по ляжкам пышнотелая блондинка.
– Везет! – с завистью поглядывая на подругу, пробормотала Лизка, насаживая мормышку.
– Да ладно тебе! – похлопала ее по плечу Светка, – Дам я тебе своего чернопаха. Гляди, какой красавец! – она достала из сумки слабо шевелящую розовыми плавниками толстую рыбину с черным пахом, килограмма на два.
– Вот это молодца! – восхищенно ответила Лизка. – Вот это по по-друженски!
– А мой как-то уже привык ! Первые десять лет еще базарил, но я ему по харе дала раза, и он сразу заткнулся! – сказала пышнотелая блондинка. – Ты своему Григорию тоже дай раз по харе, и он заткнется навсегда!
– Не… – отказалась Лизка после некоторого раздумья. – Я так не могу. Он же у меня, как дите! Не могу я ему по харе раза дать! Нет не могу!
– Так давай я ему дам по харе раза! – оживилась пышнотелая блондинка. – За мной не станет, ты знаешь!
– Да я знаю, Тонь! – согласилась Лизка, – Ты сможешь! Но я Гришку в обиду не дам! Не могу, понимаешь? Не такой он у меня, чтоб ему по харе раза давать! – с последними словами она вдруг осеклась, вся сжалась, присела, и резко подсекла леску. В воздухе засверкало серебристой чешуей гибкое тело мокрощелки.
– Ого! – воскликнула Светка. – А ты плакала! Смотри, какая красавица!
Лизка осторожно сняла рыбину с крючка, внимательно рассмотрела ее и вдруг выбросила обратно в реку.
– Ты что!!! Дура! Овца! Лохушка! – одновременно воскликнули изумленные подружки.Лизка виновато развела руками.
– Не могу, девчонки! Мало того, что она самка, так она еще беременная! Мы же договорились, самок не брать!
Рыбачки некоторое время помолчали. Светка полезла в сумку и молча достала бутылку водки. Тонька так же молча достала из своей сумки сырок "Новость" – утеху девичьего одиночества и надкушенный круассан. Лизка без слов достала пластмассовые стакашки. Девчата молча выпили, потом взглянули подруга на подругу, обнялись, поцеловались и, взявшись за руки, негромко воскликнули:
– Одна за всех – все за одну!
А.Meшкoв
